Истории

[Gille]

Наверное, настроение фиговое. Обещал кусок из романа - публикую.

С трудом что-то смог вынуть. Ближе к концу.

На другой день Галка повезла меня в Дубровник. Иван дал нам машину, раздолбанный «Фиат», Кали подняла меня в пять и мы помчались. Вела машину она, она знала дорогу, но потом я сам попросился за руль, почему-то боялся сидеть просто так, а Кали была в роли штурмана. Подменила только на границе: прав у меня не было.

Границу пересекли без проблем, оказались в Хорватии.

Я хотел побывать в Дубровнике, но сейчас впечатления смазались. Меня всегда привлекали города с тысячелетней историей, но вблизи, как правило, они иные. Так было в Иерусалиме, в Риме, это вновь случилось в Дубровнике. Издалека город очень красив, особенно в этот сезон, но на его улицах я начал задыхаться, словно в клетке.

Говорят, во время войны Дубровник порядком разрушили и только теперь отстроили, я никаких следов войны не заметил.

Мы побродили, перекусили в каком-то уличном кафе. Оно занимало один угол небольшой площади, на которую выходили четыре или пять улочек, по московским меркам эти улочки не тянули даже на переулки. Тут я ловлю себя на одной мысли (я задумался об этом только через два дня): сколько там было улочек – четыре или пять. Наверное, все же четыре. Но раньше я такие вещи замечал.

Потом, вечером, пошли смотреть на море. Набережная была обложена желтым камнем, да и палитру города я бы назвал желто-красно-белой. Зелени мало. Вокруг – морская лазурь. Я спустился к воде, зачерпнул ладонями, протер лицо. Вода показалась мне очень соленой и холодноватой. На горизонте – целая очередь из огромных кораблей (Куда они идут? Сплит? Бар? Или в Венецию?) Мысль дикая, но невероятно привлекательная.

Галя ждала меня наверху, и к ней кадрился какой-то местный. Когда я поднялся по лесенке, Кали взяла меня под руку и показала местному язык. Я засмеялся, и, внезапно для самого себя, держа ее ладонь в своей, я заскочил на парапет, меня охватила легкость.  Галка вскочила на парапет за моей спиной,  и мы так бежали по парапету набережной и смеялись. Не сказал бы, что парапет был узкий – сантиметров тридцать, не меньше, но мы бежали быстро. Впереди стояли столики, накрытые белоснежными скатертями, добежав до них, я соскочил, подал руку Гале. Она спрыгнула рядом, румяная и сияющая. Мы сели за столик. Я щелкнул пальцами, подзывая официанта. Заказал пива.

Галя в очередной раз расхохоталась от моего английского:

-Знаешь, представь себе: кабак в Штатах, сидит такой, - она показала распальцовку, - новый русский и пиво ему не нравится. «Типа, это че за темное пиво, если эта ссанина – темное пиво, то я – балерун педреный, ну в натуре, че это за темное пиво, че они меня тут за лоха держат?» Официант – этакий сноб, во фраке, русского не знает, но халдей – не халдей, если под пассажира лечь не может, какой-то извилиной врубается, че клиент темностью пива недоволен, подходит, наклоняется и так доверительно выдает: «Sir!? More dark?” Русский глаза выпучил, и что, естественно, отвечает? Правильно, “Сам мудак!” -  “Yes, sir!” – обрадованно говорит халдей, бежит на кухню и приносит самое темное пиво, какое только есть.

Мы расхохотались. За соседними столиками начали на нас оглядываться.

-Ты какое пиво заказал? “Гессер”? – вдруг немного невпопад спросила она, - Оно тут дорогое. Тут вино дешевое.

-Да ну, - сказал я, - Ерунда. Мне их вино не нравится. А грузинского тут нет.

-Тебе понравилось?- спросила Кали.

-Море? Я люблю море.

Официант принес пиво. И сказал на хорошем русском:

-Я принял вас за немцев. Говорите по-русски, не стесняйтесь. Немцев у нас много не любят.

Кали встала, взяла его за руку, отвела в сторонку, что-то втолковывая. Он удивленно посмотрел в мою сторону, покивал головой. Кали что-то вложила ему в руку и вернулась.

-Ты что-то задумала?

-Ага, - Кали хитро посмотрела на меня. И откинулась в кресле. На столе стояли два пивных стакана, но Галя отхлебнула “Гессер” из горла. Я немного смутился. Я уже успел налить немного в стакан, но теперь мы выглядели бы глупо, если бы я пил из стакана. Я взял стакан, и выплеснул из него пиво за парапет. Потом поднял бутылку, и мы чокнулись бутылками так, что пена ударила из горлышек.

-За тебя, - сказала Кали.

-За нас,- сказал я.

-За тебя, за меня, за Воеводу, за Змея.

-Ты Хакмана забыла.

-И за него, - и мы снова чокнулись.

Мы немного посидели, снова выпили.

-Море мне напомнило одно место. Самое чудесное место в Европе.

-Это где?

-Мон-Сен-Мишель. Бретань. Ты только представь: скала на берегу, по ней таким многоярусным тортом взбегает древний город, монастырь, крепостные стены, а выше всего – шпиль готического собора.

-Класс.

-Но не это самое главное. Сейчас там все затянуло песком и тиной, но, ты представь,  несколько сотен лет назад эта скала стояла посреди моря, волны прибегали с Атлантики и разбивались о нее.

Я еще выпил пива, закурил, наклонился вперед:

-Я поднялся на самый верх собора. На крышу. Змей залез бы и на шпиль, я – только на крышу. Там дальше – только океан. Я забыл, что есть Америка, впереди была только вода, волны, эти волны приходили из бесконечности и на грани бесконечного сторожем стояла эта скала.

-И?

-Не хочу теперь, чтобы сторожили бесконечное.

Тут мое внимание привлекла целая процессия. Впереди торжественно вышагивал официант, держа на подносе бутылку и два дегустационных бокала, за ним по бокам – еще двое. Один нес полный снеди поднос. Другой – просто шел. За пару шагов до нашего столика они остановились, человек без подноса вышел вперед и обратился ко мне:

-Мы поздравляем вас. Живите долго и счастливо.

Официант торжественно показал мне бутылку вина. “Мукузани”. 1998 года, производитель – “Братья Асканелли”. Я удивленно посмотрел на Кали. Ее глаза сияли. Она улыбалась. Официант выставил бокалы перед нами, с негромким хлопком открыл бутылку и поставил ее на стол:

-Пейте на здоровье.

Он отошел в сторону, и второй поставил перед нами тарелки с парящим мясом с картошкой. Тарелки были огромные, картошка была приготовлена как-то особенно, перемешана с чем-то фруктовым. Все это пахло удивительно вкусно.  

-Спасибо, - сказал я, хотя понимал что-либо весьма смутно, - И вам того же.

Процессия направилась обратно.

-Я сказала ему, что у тебя сегодня день рождения. – сказала Кали, не дожидаясь моего вопроса, - Что ты об этом забыл, но тебе будет очень приятно. Что ты очень хороший человек. И что ты пьешь только грузинское вино. И попросила его найти.

-Сколько ты им дала?

-Кому-нибудь другому я ответила бы: “А тебя колышет”?

[Ckau`]

Gille ну наконец то мы дождались и твоего творения. Молодей, хороший рассказ. Только не останавливайся на этом

[Ckau`]

НЕ УЗНАЛА...

Его сердце разорвалось, когда он увидел её вновь. Забыл, забыл, я же её забыл - крутилось у него в голове. Но обмануть душу и желание невозможно. Его старая страсть разгорелась с большей силой, заветная мечта напомнила о себе, накрывая безумной волной. Шаг вперёд, шаг назад - но убежать уже невозможно. Он подойдёт к ней, скажет: "Привет!" Они не виделись целых три года, вспомнит ли она его - того мальчика, скромного, несмелого, влюблённого в неё по уши, школьные годы которого она прекрасно знает. Теперь он возмужал, у него другие взгляды, он стал намного решительнее. Есть ли у него шанс?

Она не одна. Она в компании своих друзей. Подойти одному, посмотреть её в глаза и увидеть в них тот нежный, тот настоящий взгляд. Пусть смотрит удивлённо, непонимающе - а вдруг вспомнит. Или позвать друзей, и сказав: "Здравствуй Наташа, узнаешь ли своего бывшего одноклассника", увести её на танец. Как поступить? Нет, подойду один, пусть будет в догадке.

- Разрешите пригласить вас на танец, прекрасная дева?!

Она удивлена, что сейчас видит во мне, кого? Узнала ли?

- С удовольствием.

Нет, не узнала. Она рядом, как давно мы не были так близки. Я держу её руку, её ладонь, прикосновение её руки, это нежное касание, я никогда не забывал.

Сопровождая её на танцевальную площадку, я не мог отвести глаз от её лица - такого родного, близкого. Она не понимала моего молчания, моих глаз, которые буквально пожирали её. А я не мог наглядеться, хотел уловить любое изменение в её образе, любую мелочь. Она стала еще красивее, ещё женственнее. Боже как она прекрасна.

- Вы всегда такой молчаливый?

Ей надоело молчание, а я не мог понять, неужели я так изменился.

- Нет просто ваша красота, так ослепила меня, что я наверно потерял дар речи.

- Странно я не алмаз, что бы слепить глаза.

- Вы неправы, вы бриллиант, который надо беречь, и который нельзя оставлять без внимания.

Она слегка улыбнулась, потом посмотрела подозрительно, но не чего не ответила. А я только и ждал её солнечную улыбку, которая как солнечный зайчик всегда заражала меня радостью, грело мне душу. Мы продолжали танцевать, все в том же нелепом молчании, приятном для меня и непонятным для неё.

- Вы здесь впервые?

Да, друзья позвали меня, обещая великолепно провести время. И они были правы здесь очень хорошо.

Вдруг у меня вырвалось, часть того, что я давно хотел ей сказать.

- Ваши глаза такие красивые, светлые и полны жизни. Даже не знаю, может ли простой смертный иметь такие глаза.

- А кто же я, по-вашему?

- Богиня!

Она немного смутилась, и мы снова погрузились в полное молчание. Но вот музыка остановилась, и казалось моё сердце тоже.

- Ну мне пора, спасибо за приятный танец. Да кстати ты даже не хочешь узнать, как меня зовут?!

- Я знаю твоё имя Наташа, я всегда его знал и никогда не забуду.

Она пристально взглянула на меня, как будто что-то разглядывая в моём лице. И я думал, что вот сейчас она узнает меня, именно сейчас. Но этого не произошло.

- Пока, - сказала она, уходя к своим друзьям. А я так и остался смотреть ей в след. В сердце было очень больно, а в голове кружилась горькая мысль: "Она не узнала меня. Она забыла меня"…

[Gille]

Жилль! продолжение будет?

Это почти конец большого романа. 3 часть.

Название пока рабочее - "Точка изменения".  Смесь детектива с фантастикой.

Даю еще кусочек. Почти в хвост за предыдущим.

Я снял апартаменты в гостинице. Две спальни, гостиная, кабинет. Окна  спален и гостиной выходили на море.

Я долго не мог заснуть. Задыхался. Откуда-то вновь возник кашель: в ноябре я крепко простыл, долго перхал, потом купил в аптеке копеечных таблеток, и вроде прибил болезнь. Лежал, давил идущий изнутри кашель, смотрел в потолок. Потом резко провалился, внезапно вскочил от прикосновения. Совсем близко было обеспокоенное лицо Галины.

-Ты кричал.

-Приснилось что-то.

Галя отошла, села в кресло слева от кровати, поджала ноги, обхватив их руками, положила голову подбородком на колени. Она была в шортах (или трусы такие?) и в футболке, на которой различимо проступали соски.

-Холодно у тебя. Окно открыто.

-Мне хорошо. Я теперь с закрытыми окнами не могу.

-На улице – градусов восемь, не больше.

Мы помолчали.

-Ты изменился, - вдруг сказала она, - Ты стал совсем другим. Я тебя, получается, совсем не знаю.

Я молчал. Я лежал, закинув руки за голову, смотрел на нее и молчал.

-Ты и раньше был психом, но сейчас – просто караул.

-Это как?

-Ничего, если я скажу?

Я помотал головой. Говорить не хотелось.

-Терминатор научился плакать. И остановиться не может. У тебя курить можно?

-Кури.

Галя пододвинула к себе пепельницу, стоявшую на прикроватной тумбочке. Из закатанного вверх рукава футболки (она и спала так? Или не ложилась?) достала пачку сигарет, зажигалку. Чиркнула, вспышка подсветила ее лицо, мне показалось, что чуть ниже глаз, у носа, блеснули плохо вытертые слезы. Галя затянулась.

-Ты был у нее?

Я опять помотал головой.

-Как там все прошло? Не хочешь – не говори.

-Я Машку попросил. Сам – не смог. Хочу ее живой помнить. Не смог. Еще Юра помог.

-С ним что?

-Наследство получил. Рапорта строчит. После той истории ему новых звездочек не видать. Уволится, куда денется.

-Какое наследство?

-Триста тонн. От Любы.

-А ты?

Я подумал и ответил правду:

-Нарисуй еще ноль. Четыре девятьсот. На надежных счетах.

У Галины округлились глаза:

-Ни фига себе!

Потом подумала и добавила:

-И во что-то я тут не врубаюсь... Это слишком много...

Я внезапно засмеялся:

-Знаешь, когда с ней первый раз запахло паленым, я, правда, думал, что это по мою душу, так вот, я передал ей номер своего счета, коды и выход на Змея. На бумажке написал, выучить заставил. Думал, если мне лоб зеленкой намажут, девчонка мои денежки получит, будет жить да радоваться. Что она таких бабок и не видывала. А вон оно как...

-Тогда, во дворике, ты и правда играл? – внезапно спросила Галя, - Не ври, я пойму сразу, это очень важно.

Я промолчал. Потом плечами пожал:

-Не знаю. Я многого не понимаю. Мои поступки в те дни у меня самого в голове не укладываются.

Галя кивнула.

-Лучше скажи мне: зачем человеку деньги нужны? – вопрос был как-то связан со всем остальным, я его задал, но как он был связан?

-Ну я понимаю – поесть, попить, дорогому для тебя человеку приятное сделать, - продолжал я, - На самом деле деньги – такая зараза! Тебе нравится количество ноликов. Тебе нужны дорогие тачки. Квартира крутая. Я сам за собой такое замечать стал. “Мерс” с распальцовкой. А однажды – гори все огнем! Вот “мерс” угнали. Раньше бы расстроился. А сейчас – ну и фиг с ним. Кому-то, значит, он нужнее, чем мне. Жизнь человеческую на них не купишь. И ты копишь, копишь, а потом однажды смотришь на Воеводу с Эленкой и думаешь: а ведь вот что нужно-то.  

-Ты другим давал много.

-Кому? Нам четверым? Любе? Что я Любе дал? - Я сел в постели. Оперся на локоть,  - Дай пепельницу.

Кали поднесла мне пепельницу. Села рядом. Секунду так посидела, потом взяла скомканное у меня в ногах одеяло, сказала “БРРРР”, завернулась в него и вернулась в кресло. Я придвинулся к стене, подоткнул под спину подушку. Закурил.

-Ты всего не знаешь. Я письмо от нее получил. Там было объяснено, как деньги взять. И я же Юре его деньги и передал. Хотел дать больше, да он письмо попросил показать. Там было сказано – триста тысяч. И он сказал, что не возьмет больше. Сколько она сказала, столько и возьмет.

-Когда она письмо отправила?

-За два дня до смерти. Хитрое письмо было. Я и не думал, что она эту явку знает. Ее никто не знал. Для нее, впрочем, тайн не было.

-Какое письмо?

-Обычное. Почтой. Я в той хате почту не проверял, но тут зашуршало в ящике (на двери ящик был, хата на Гражданской, в старом доме, недалеко от станции, там тихо и неплохо, только холодно) - дай, думаю, проверю. Лет двадцать в почтовый ящик не лазил. Интернет, доставка курьерская. А тут вдруг полез.

-Тебя искали?

-Нет, наверное. Искали бы – нашли. В тот день – да. План “Перехват” и все такое. Знаешь, один мент в большой фуражке как-то объяснял, почему они по этим планам никого поймать не могут?  История как-то была. Обменник в Новогиреево два военных артиста брали. Как до стрельбы дошло, бомбу рванули и смылись. Одного менты из обменника зацепили. Так вот, это чудо и выдало: они, говорит, пешком уходили и раненые. А план рассчитан на автотранспорт. Но и автозлодеев, - я затянулся, - они поймать не могут. Так и я – раненый и пешком.

-Тебя тогда сильно зацепили?

-Ерунда. Так, шрамик остался. Кожу порвало. Навылет, короче.

-Короче, не круто, но бегать не сможешь.

-Бегать я не смог через час. Тогда – бегал. Знаешь, на проспекте Сахарова был один глюк, что меня завалили... так в том глюке мне на третьей очереди в ту же ногу попали.

-На проспекте Сахарова?

-Это когда мы шли от Каланчевки. На бульвар. За час, наверное, как все на самом деле произошло.

-И что было?

-Банкир со своими гоблинами наехал. Любу увезти хотел.

-Ты бы не дал.

-В этом-то и глюк. Только тогда бы меня завалили.

-А Юру?

-Не знаю. Про него – не знаю. Не видел. Выстрелы, очень быстро все,  я кого-то валю, мне сначала руку сносят, потом в ногу, в бок, я Банкира валю, а потом не больно – в башку, наверное, попали. Асфальт – и все. Ничего нет. Ты понимаешь, с чем мы дело имели?

Кали помотала головой.

-Она все знала. Наперед. Все расклады. Она бы жива осталась, но меня бы – завалили.

-А Банкир?

-Его валили при любых раскладах. Я его валил на Сахарова. Либо утром – не знаю, кто. На самом деле – снайпер по дороге в аэропорт.

-А почему там обошлось?

-Он все понял. Я хотел стрелять, но Люба ему все сказала. И это было круче стрельбы. Она поманила его маленьким шансом, и он поверил.

Я закашлялся.

[Gille]

Gille ну наконец то мы дождались и твоего творения. Молодей, хороший рассказ. Только не останавливайся на этом

Податься в литературные критики - все равно что податься в менты. К тому же это не рассказ.

[Ckau`]

Gille извини, что я не так выразился. Ну конечно же это роман! Ну или отрывок из романа

А вот ещё что интерестно: -Сколько ты им дала?

-Кому-нибудь другому я ответила бы: “А тебя колышет”?

Ну всё таки, сколько она дала?

[Ckau`]

ТАНЯ И АНТОН

10.30. Таня и Антон.

- Антоша, это я. Привет. Как твои дела, милый? – ласково говорил голос на том конце провода.

- Слушай, я еще сплю. Сто раз тебе говорил, – не буди рано в выходные! – пробурчал он.

- Прости, прости, я только хотела узнать, мы сегодня пойдем на каток?

- Что я, маленький мальчик что ли, с тобой кататься? Иди, если хочешь. Тань, тебе уже

девятнадцать, а ты все глупостями занимаешься. Все, я сплю.

- Прости меня еще раз, что разбудила тебя, милый. – На том конце провода уже слышались лишь

короткие гудки.

13.40. Таня и Антон.

- Тоша, ты проснулся?

- Ага. Ем.

- Доброе утро, солнышко! – обрадовалась она.

- Утро. Что делаешь?

- Вот сижу одна дома, смотрю по телевизору какую-то комедию. Мы погуляем?

- Тань, попозже перезвони, в дверь звонят.

15.00. Антон и Стас.

- Стасон, здорово. Пошли пива пить?

- Здорово. Че так рано? Танюха в гости не звала что ли? – засмеялся Стас.

- Да ну ее. Задолбала! То ей на каток, то ей в театр, блин. Ну что я в этом ее театре забыл «Культурная революция», тоже мне! – закипал он.

- Ну, успокойся, это же мелочи. Девчонки все немного того, «с приветом».

- Это точно.

- Давай в пять, в баре на Островского.

- Лады. Жду.

16.20. Таня и Антон.

- Тош, это я. Чем занимаешься? Я уже соскучилась! – он слышал, как она улыбается в трубку.

- Танюш, тут неожиданно шеф позвонил с работы, надо выйти, там какие-то проблемы с отчетом

возникли. Если успею, я вечером забегу. – протараторил он.

- Хорошо… Я буду ждать… Пока, любимый. – расстроилась девушка.

- Пока, пока.

23.30. Таня и Антон.

- Тоша, куда ты пропал? Я так волновалась! У тебя телефон все время отключен был. Что-то

случилось, родной? – обеспокоенный голос на том конце провода чуть не плакал.

- Успокойся. Все в порядке. Просто что-то с сетью было. Прости, я задержался, не успею к тебе

зайти. Я уже дома, сейчас спать лягу. Завтра снова надо на работу выйти.

- Спокойной ночи, милый… Скажи, что ты меня любишь!

- Люблю. Пока.

6 января.

11.00. Таня и Антон.

- Тоша, доброе утро! Как работается?

- Какая работа, ты че, с ума сошла? Сегодня же выходной!

- Ты же вчера сказал, что работаешь сегодня…

- А… ну да, конечно, - замялся он. – Работаю. У всех людей выходной, один я, как осел, работаю!

Все, пока, у меня дел по горло. – пробормотал он сонным голосом.

13.00. Антон и Катя.

- Девушка, здравствуйте, можно с вами еще раз познакомиться, а то я не верю, что встретил вас

наяву! Может быть, вы мне приснились? – заигрывал Антон.

- Катя. Антон, не прикалывайся. Я тебя узнала. Какие планы на сегодня?

- Сегодня я полностью в твоем распоряжении, дорогая! Кино, ресторан, дискотека – все, что

хочешь.

- Тьфу на тебя, - засмеялась девушка. – Опять прикалываешься. Вроде я тебе ясно говорила, – я

буду с тобой встречаться, только когда ты бросишь эту свою истеричку.

- В процессе. Эта истеричка, между прочим, твоя подруга. Ну, так что вы выбираете на сегодня,

прекрасная незнакомка?

- Ресторан, - засмеялась она и побежала наряжаться.

19.00. Таня и Антон.

- Тоша, ты мне совсем не звонишь… Ты забыл про меня, солнышко? – грустный голос действовал

угнетающе на этого желающего радоваться жизни молодого человека.

- Тань, я с клиентами. Дела. Я позвоню. – он бросил трубку.

8 января.

03.00. Таня и Катя.

- Катюш, прости, что я так поздно. – плачущий голос подруги заставил девушку встрепенуться и

вылезти из объятий спящего Антона.

- Тань, ты с ума сошла?? Сейчас же три часа ночи! Надеюсь, случилось что-то важное, иначе я

тебя убью. – ругалась она.

- Катюш, Антон пропал! Звоню, звоню, а он или не отвечает или телефон отключен. Я так волнуюсь.

- Да придет твой Антон, никуда не денется. По бабам, наверное, пошел. – огрызнулась подруга.

- Нет, ты не понимаешь! Вчера же было Рождество, мы всегда его вместе отмечали. А тут он даже

не позвонил, не поздравил меня. Это же святой праздник, он не мог нарушить наши святыни.

- Дура ты. Спи. Все хорошо будет. Завтра он явится, я тебе обещаю.

- Откуда ты знаешь?

- Просто поверь мне.

- Спасибо, Катюш. – она перестала плакать и положила трубку.

14.00. Антон и Таня.

- Танечка, прости. У меня украли телефон, я не смог тебя поздравить. Пожалуйста, прости меня,

милая. – виновато бормотал Антон.

- Конечно, прощу. Тошенька, как я рада, что с тобой все хорошо! Я так беспокоилась, милый. Мне

даже плохо стало. Я тебя люблю, солнышко. – чуть не кричала от радости она.

- Все, все, милая. Успокойся, ладно? Я приду сегодня.

9 января.

10.00. Таня и Антон.

- Тоша, доброе утро.

- А, это ты… Привет. Я работаю.

- Я не буду отвлекать. Просто скажи мне, что не так. Почему ты так рано вчера ушел? Почему не

остался, я ведь просила… - почти плакала девушка.

- Тань… Мне сейчас некогда, пойми ты. Я перезвоню. – он отключил телефон и покрепче обнял

спящую Катю.

11 января.

17.00. Антон и Таня.

- Танюш, спасибо за подарок… - виновато поблагодарил он. – Мне очень понравилось.

- Антон… Где ты был? Я ждала тебя до восьми вечера. Я думала, что твой День Рождения мы вместе отметим. Как ты мог? – обиженно говорила она.

- Тань… приехали какие-то родственники дальние из деревни меня поздравить. Пришлось им город

показывать. Мы в театре были. Разве мама тебе не сказала? – сказал он заученную фразу.

- Нет… Она сказала, что ты с утра ушел и не возвращался, напоила меня чаем и просила подождать… Сказала, что ты со мной этот день провести решил.

- Тань… ну вот тебе и на… Это, конечно, по отцовской линии родня, но я же велел ей предупредить

тебя. Сегодня я приду, милая. Мы сходим с тобой, куда захочешь.

- Я никуда не хочу.

- Тогда дома посидим, обнявшись… Хорошо? Я скучал.

- Я буду ждать тебя.

18.00. Катя и Антон.

- Приветик! Как настроение? Спасибо за вчерашний вечер, было просто супер! Как будто не твой

День Рождения был, а мой.

- Катюш, как я рад тебя слышать.

- Поэтому… сегодня… затаи дыхание…затаил?

- Затаил…

- Я тебя в ответ приглашаю на мою заснеженную дачу, где мы будем совершенно одни! Здорово?

- Ага. Только я сегодня не могу. Решил окончательно порвать с Таней. Пойду разговаривать с ней.

- Ну, если тебе эта ненормальная дороже, то ты еще не знаешь, чего лишаешься, - она бросила

трубку в ярости.

19.00. Антон и Катя.

- Катюш, я передумал. Давай сегодня вместе проведем вечер? Когда зайти?

- Ты опоздал. Я уже нашла того, кто не отказывается от такой девушки, как я.

- Что?? Не понял… Это как? За час уже нашла? Да кто ты после этого? – заорал он.

- А я никогда и не говорила, что я примерная девочка, которая сидит дома, смотрит в рот

любимому и донимает его постоянными и глупыми: «А ты меня люююбишь?» - захохотала она и бросила трубку.

20.10. Таня и Катя.

- Катюш, это я. Ты знаешь, он опять не приходит… Я чувствую, что снова сегодня повторится как

всегда… А я так по нему соскучилась.

- Танька, ты меня уже задолбала! Мне наплевать, придет он или нет! Из-за тебя, идиотки, он меня

кинул! – заорала в трубку она.

- Что? Кто кинул? Не поняла… - смутилась девушка.

- Да Антон твой, придурок! И вообще, мой тебе совет, подруга… Брось-ка ты этого кобеля и найди

себе нормального парня. Ты его, кстати, не устраиваешь в постели совершенно.

- Что? Катя… Я ничего не понимаю… Что на тебя нашло?? – начиная осознавать что-то страшное,

спросила Таня.

- Да мы с ним спали вместе! Он – огонь, ему нужна такая же, а не размазня, как ты. Ясно?

Бревном лежишь и парня гробишь, у него так сексуальный дефицит какой-нибудь разовьется. Знаешь, как мы с ним? И так, и эдак! Давай я тебе опишу, как он любит?? Давай, а?? – билась она в истерике, пока не услышала короткие гудки телефона.

13 января.

10.00. Антон.

- Блин, Танька, ну возьми же трубку! Я знаю, что осел… Слава Богу, хоть не успел с тобой

порвать, а то куковал бы тут один.

- Аппарат абонента выключен или временно недоступен.

14 января.

15.00. Антон.

- Таня, ну возьми же трубку, в конце концов! Ну, дурак я, дурак. Но ты же любишь меня и все

простишь.

- Аппарат абонента выключен или временно недоступен.

15 января.

04.00. Антон.

- Танечка… Я уснуть не могу… Все какие-то ужасы снятся… Где же ты, любимая…

- Аппарат абонента выключен или временно недоступен.

16 января.

09.00. Антон.

- Танюша! Наконец-то! Куда ты пропала? Я приходил вчера, никого дома не было.

- Это не Таня… Это ее мама… - голос женщины дрожал.

- Теть Лена, позовите, пожалуйста, Таню.

- Ее нет больше…

- Не понял… Что?? – закричал он.

- Таня умерла… 11 января… Она вышла вечером из дома, сказала, что пойдет к тебе… Утром ее нашли на снегу, она замерзла.

- Как замерзла? Ведь не так холодно же было… С ней что-то случилось? Что? Сердце? Ударил

кто-нибудь? – не понимая, что ее больше нет, он все равно пытался выяснить, почему.

- Она лежала на снегу в распахнутой курточке, раскинув обе руки в стороны… Мы звонили тебе

домой, но тебя не было.

- Я в баре был… простите… - он повесил трубку и заплакал, глядя на их фотографию, где она

улыбается и обхватывает его тонкими ручонками.

17 января.

05.00. Антон.

- Танюша… Ты меня уже никогда не услышишь, а я набираю твой номер, чтобы услышать твой грустный голос… Танечка… Моя родная девочка… Как давно я тебя так не называл. Как давно жалел ласковое слово, теплый взгляд, нежный поцелуй. Не находил минутки, чтобы зайти к тебе… Ты ведь ничего не знала о Кате и никогда бы не узнала… ты же так верила мне всегда… Что я не предам, что не уйду, что всегда буду рядом. А я, как последний кретин, искал радости и счастья на стороне, когда оно было так близко. Ты уже никогда не откроешь мне дверь и не бросишься мне на шею со словами: «Здравствуй, любимый, как я скучала!» Ты никогда не будешь бегать по весеннему лесу и срывать ромашки, чтобы погадать на «любит – не любит» и лукаво смотреть мне в глаза. Ты никогда не получишь море не подаренных мною роз… Ты никогда не будешь напевать себе под нос попсу, выводя меня из себя этой мелочью… Ты никогда не будешь плакать от обиды, непонимания или от того, что я слишком долго не приходил… Ты никогда не оденешь белое платье, не будешь барахтаться у меня в руках и дарить свадебные поцелуи… Ты никогда не будешь лежать передо мною, стесняясь своего тела и обнаженной детской души, и смеяться, когда я легонько кусаю мочку твоего правого ушка… И ты никогда не узнаешь, как сильно я тебя любил…

- Аппарат абонента выключен или временно недоступен. Аппарат абонента выключен или временнонедоступен… Аппарат абонента выключен или временно недоступен… Аппарат абонента выключен или временно недоступен… Аппарат абонента выключен или временно недоступен…

[Gille]

Gille извини, что я не так выразился. Ну конечно же это роман! Ну или отрывок из романа

А вот ещё что интерестно: -Сколько ты им дала?

-Кому-нибудь другому я ответила бы: “А тебя колышет”?

Ну всё таки, сколько она дала?

А я и сам не знаю. Люди по роману богатые. От нескольких сотен евро не обеднеют.

[Ckau`]

Эвелина, замечательная история. И смею заметить, со счастливым окончанием. Не то что мои Так держать.

[Ckau`]

Эвелина, вроде ты задавала вопрос пишет ли Скай в этот пост или нет. Так вот, могу тебя порадовать. ПИШУ