Истории

[Ckau`]

Здесь можно оставлять рассказы и истории. Грустные, весёлые и не очень. Можно из жизни или просто выдуманные.

[Ckau`]

Вся жизнь впереди

Косой дождь со всей силы бьет по лицу, а ты бежишь по тротуару и ничего не видишь. Слезы текут по щекам, сердце бьется в ритме диско, хочется спрятать замерзшие от холода руки, хочется крикнуть на всю улицу, что жизнь порой не справедлива, но ты падаешь на колени и бьешь ладонями по мокрому асфальту. Твоя душа плачет тебе в такт: она готова открыться тоненькой струйкой и полететь вслед за ним, но крепкие цепи физического тела не пускают ее на волю.

Еще вчера ты держала его ладонь в своих руках, еще вчера ты отражалась в его глазах, ощущала его дыхание, и могла чувствовать его каждой своей клеточкой. Ты не веришь в то, что он больше никогда не позвонит тебе среди ночи, нарушая твой тихий сон, что ты никогда больше не испытаешь вкус его соленых губ, что больше никто не назовет тебя "малыш". Легкий ветерок взволновал листву, которая зашелестела, унося далеко-далеко шепот твоих слов. "Я обещаю тебе, что никогда не умру",- говорил он еще вчера, а сегодня он мертв.

Ты поднимаешься на ноги и бежишь, вытирая слёзы мокрыми рукавами своей куртки. Дорога к причалу сегодня особенно длинна, кажется, что ты бежишь прочь из этого города, прочь отсюда, где все дышит им, где каждый предмет напоминает о нем, где ветер несет частицу его дыхания, дождь - каплю его слез, а ночь красоту его бездонных глаз. Ты останавливаешься у самого края причала: море уже набрало всю силу шторма и пена лижет бетонные плиты, маня за собой, ветер толкает в спину, помогая совершить самый легкий поступок в жизни. Руки в стороны, протягивая ладони к ветру, глаза закрыты, но по щекам струятся соленные слезы неумолкающей боли. И ты уже готова вступить в тот мир, что человечество зовет потусторонним. Мир , где как говорил он, нет боли и страха, а лишь приятное ощущение бесконечной нежности, где краски нереально ярки и ты можешь тронуть руками небо, где хочется жить, дышать и чувствовать, чувствовать, чувствовать.

Но я обнимаю тебя, согревая своим дыханием твои озябшие руки, целую твои мокрые пушистые ресницы. "Любовь не может умереть вот так в один день. Тогда зачем она родилась в ваших сердцах? Теперь ты самый богатый человек на свете, потому что она вся в тебе и ты не можешь убить ее, понимаешь. Твое сердце бьется теперь с двойной силой, в нем живет частичка его души, которая останется там навсегда. Ты просто обязана жить во имя него, во имя вашей любви. Он любит тебя, но только из своего мира и будет всегда рядом - в сердце."

Мы возвращаемся домой узкими переулками мокрых домов и молчим. Еще вся жизнь впереди.

[Gille]

А если я свои романы тут публиковать буду, не забанят?

[Ckau`]

А если я свои романы тут публиковать буду, не забанят?

Не забанят  

[Gille]

Они большие....

[Ckau`]

ТАК БЫВАЕТ

Она стояла на платформе вокзала и ждала его поезд. Он должен был приехать. Она ждала уже час. Была зима и она жутко замёрзла. Она приехала на час раньше до прибытия поезда, потому что очень боялась опоздать. Она ждала его возвращения уже целых два года. И вот наконец он возвращается. Сердце вырывалось из груди, она сильно волновалась. В армию он уходил совсем мальчишкой, какой он интересно стал. Говорят, война ломает людей. Но он сильный, он справится с ней. Она верила что с ним всё хорошо. Главное что он вернулся. Наконец то вернулся. Теперь всё будет хорошо.

Выходя из вагона он шарил глазами по платформе. Большая спортивная сумка за всё цеплялась и её приходилось вечно поправлять, но это было не важно. Сейчас он увидит её, снова увидит, прошло столько времени. Он помнил её лицо только по тем фотографиям, которые она присыла ему в армию. Большинство фото он потерял на войне. Но одну он всегда таскал с собой в кармане формы. Он верил что она оберегает его. Кровавыми руками он часто доставал эту самую фотографию. И в промежутках между боями он смотрел на неё, это единственное что удерживало его от самоубийства или какой ни будь глупости. Он должен был вернуться к ней. Она ждала его. И он сдержал слово. Его демобилизовали раньше срока, на то были свои причины. Месяц проведённый в плену, что то всё таки, значит для командования. Его отпустили домой. Он не знал как она теперь выглядит. Может быть она сильно изменилась, а может осталась всё такой же хулиганистой девчонкой которая подшучивала над ним в детстве.

- Привет! Ты наконец вернулся! – он обернулся и она бросилась ему на шею. Она целовала его и боялась отпустить. Она слишком долго его ждала, что бы опять потерять. Его сумка валялась рядом, фиг с ней, она больше не нужна, даже если выкинуть её, всё что в ней есть можно переложит в карманы. Он сам не знал зачем взял такую большую. Он снова чувствовал запах её волос и видел её глаза. Остальное не важно. Он дома.

- Идём скорей, а то ты замёрзнешь! – она тащила его за руку в здание вокзала. На нём была лёгкая камуфляжная, армейская куртка, такого же цвета штаны и высокие ботинки. На руках были перчатки.

- Зачем тебе перчатки? Ты бы лучше там шапку выпросил. – она трепала его стриженную голову, - смотри какой ты лысый! Ну, ничего, скоро ты обрастёшь. Я не дам тебе стричься. Помнишь какой ты был в школе?... Она говорила не переставая. Он вспоминал школьные годы и улыбался. Всё было так тихо и мирно.

Тогда он судил о человеческой жизни по фильмам в кинотеатрах. Это было так давно… Прошла целая вечность.

Они медленно шли к метро. Она держала его под руку и не отпускала ни на секунду. Он чувствовал как она боялась замолчать. Как только она замолкала, сразу повисала тишина. А он молчал. И она снова говорила и говорила.

- Ты знаешь, у меня осталось ещё очень много конвертов и тетрадок для писем тебе. Я их все выкину! Они больше не нужны - почта там работает плохо, но по датам писем он видел что она писала по два, а то и по три письма в день. Это грело душу, там письма особенно ценятся. - Хорошо что ты вернулся раньше. Кстати, а почему? В своих письмах ты не писал почему тебя отпускают раньше. Хотя я спрашивала тебя.

- Да так… Я потом как ни будь расскажу, сейчас не то настроение.

- Хорошо. Ой! Смотри, розы! – она обожает розы. Ещё в школе когда он об этом узнал, он дарил ей одну, клянчил деньги у мамы и дарил, редко, но ей было приятно. На что её папа очень ругался. Школьница приходила домой с розой, это не правильно. Папа часто допрашивал её, кто ей дарит цветы, но она не говорила. Он совсем не знал её отца. Только редко видел на улице, когда тот шёл или возвращался с работы.

- Постой тут, я быстро! – он оставил её на тротуаре, а сам вбежал в цветочный магазин. Она видела его через стеклянный фасад магазина, он стоял перед продавщицей и показывал какие розы он хочет в букет. Её руки сжались у груди, может быть это и есть счастье? Он вернулся. Он жив. Он здоров. Он не покалечен. И сейчас он покупает ей цветы. Её любимые цветы. Пурпурные розы.

Она смотрела на него и готова была прыгать от счастья. И даже крики ужаса где то в стороне не отвлекли её внимание от него. Резкий визг тормозов заставил её повернуть голову в сторону. Она не успела даже пошевелится…

…До неё было всего два шага. Он видел её тело лежащее на асфальте в неестественной позе. Он много раз видел такие тела. Там, на войне. Он даже не обращал внимание на них, там на войне. Он таскал их много раз за руки и за ноги, там на войне. Но всё это было, ТАМ! Как же так? Тут нет войны. Может всё это кажется. Может он всё ещё лежит в госпитале после тяжёлого ранения и у него бред. Проснуться! Срочно проснутся! Но видение не уходило. Она лежала на животе. Вокруг головы растекалось бурое пятно крови. Опять кровь. Опять смерть!

- Нет! Только не она! – он упал перед ней на колени и перевернул тело. Носом и ртом шла кровь. Он попытался взять её на руки, но её голова опрокинулась назад через его руку, шея была сломана. Он осторожно взял её голову и положил себе на плечо. Она была мертва.

Он смотрел в небо, оно такое же как там. Там где он совсем недавно был. И так же он держал своих мёртвых бойцов. И так же текли слёзы. Но там было понятно почему люди умирали, но тут! Она ждала его два года. Ну неужели только для того что бы его встретить и умереть?... На войне кажется что здесь, на гражданке люди не умирают. Что здесь всё хорошо. Хочется, скорей вернутся. Вернутся, но не так… Он был весь в крови, это её кровь, её жизнь, и сейчас она покидает её. Её глаза закрыты и она больше не когда их не откроет.

Она больше не когда не засмеётся и не скажет что он Бука. Она больше не увидит любимые розы… Если бы он не вернулся, этого бы не было. Мысли разрывали его, хотелось орать во всё горло. Если бы он не вернулся! Ведь если бы не он, она бы не приехала в этот день на вокзал и не стояла бы в этом проклятом месте именно в тот момент. Если бы он не вернулся, она была бы жива. Он хотел всё исправить. Вернуть время и специально, там, напороться на пулю. Наброситься в плену на зверя и пусть бы его прирезали. Или просто приподнять голову, когда их обстреливали, это так просто. И она была бы жива… Он гладил её по голове и плакал. А ведь он так долго ждал что бы встретиться с ней, ради неё он жил.

Он не чувствовал холода. Пронзающий ветер продувал насквозь его лёгкую куртку. Она была чёрного цвета и джинсы чёрные и ботинки. Он не хотел специально одевать всё чёрное, но так получилось. Его было прекрасно видно на свежем снегу. Он теребил в руках вязанною шапку, которую купил только сегодня утром. Он смотрел на похороны из далека. Смотреть на любимою в гробу было самым большим наказанием на свете.

Он ждал когда родные простятся с ней. Им нельзя мешать. Да и он, совсем не вписывался в процессию, состоящую из многочисленных бабушек, тётушек и двоюродных сестёр. Из всех присутствующих на похоронах, он знал только её отца и то, знаком с ним он не был. Позже он простится с ней наедине. Он скажет ей всё что не успел сказать. Он расскажет, как вера в её любовь давала ему силы сделать последний рывок, что бы выжить. Что бы ещё раз взглянуть в её глаза. Он расскажет как по много раз перечитывал её письма что бы не озвереть, сидя в разрушенном городе под пулями. Как он всматривался в её фото, что бы хоть как то, унять боль от очередного ранения.

А пока, он ждал. Ждал последней встречи с ней. Что бы проститься на всегда.

Родственники стали расходится, фигуры отделялись от общей толпы, по две или по три. Все расходились не вместе. Мимо проходила очередная пожилая пара. - Она была так молода. Вся жизнь впереди. Бедный ребёнок. – старушка вытирала слёзы.

- Так распорядился бог. Ничего не поделаешь. – дед пытался её успокоить, но надо было успокаивать его. Слёзы он уже не вытирал, без толку.

Могилу давно закопали, но её отец всё стоял. Он смотрел на чёрную могильную плиту и смотрел на фотографию своей дочери, на ней она весело улыбалась. За спиной послышались шаги. Кто то подошёл и встал рядом.

- Я тебя знаю. Ты тот самый, которого она ждала и любила. – сказал отец не отводя глаз от плиты. – Она слишком сильно тебя любила.

Парень молчал. У него не было слов для него, он не знал что ответить. - Я оставлю тебя с ней наедине. Тебя она ждала и хотела видеть больше всех остальных. – Отец развернулся и пошёл к выходу с кладбища. – Вечером я тебя жду у нас дома. Нам есть о чём поговорить… ты мне теперь как сын. И не смей себя винить в её смерти! Ты не виноват.

Несколько часов он стоял и смотрел на могильную плиту. Она казалась ему большим крестом на его жизни. Она перекрыла дорогу дальше. Закрыла проход ко всем мечтам которые у него были. Главных целей больше нет.

Начало темнеть. Он сам не заметил как встал на колени и стал говорить с ней, ему казалось что и она с ним разговаривает. Он что то рассказывал ей, захлёбывался в слезах и путал слова, а она отвечала ему. Слёзы замерзали у него на щеках. Ног он уже не чувствовал. Руки в перчатках крепко держали вязанною шапку. Пальцы без ногтей от холода, ныли тягучей болью. Когда ему вырыли ногти в плену, было не так больно как сейчас. При встрече говорила она, а теперь не замолкал он. Он боялся что как только он замолчит, она сразу же исчезнет, на всегда. И он говорил, говорил и говорил. Он рассказывал ей всё подряд. Стало совсем темно…

Медсестра Аня была совсем молодой. Её не так давно посадили на скорую помощь, ей нравилось помогать людям, попавшим в беду. Но тут было не кому помогать. Она не стала подходить к свежей могиле, у которой на коленях сидел трупп молодого парня. Она смотрела на него и на фото на могильной плите. Аня не видела лица парня.

- Как же он её любил. – пробормотал уже пьяный сторож. И пошёл к могиле. Врач осматривал тело.

- Зови мужиков и тащите носилки, он к земле примёрз. – Сторож побежал к машине скорой помощи.

Аня вытирала слёзы платком. Тушь размазалась вокруг глаз. - Теперь они вместе… теперь они будут счастливы… я это точно знаю! По-другому не может быть!

[Ckau`]

Ну давайте сегодня не будем о грустном

О ПРИРОДЕ ХАМСТВА.  

Эти двое сразу нашли друг друга.

«Ух ты!! А она ничего» - пронеслось у него в мозгу – «и место рядом свободно»

«Какой симпатичный! Вот бы сел рядом» - думала Она.

Он юлой проскользнул мимо замешкавшихся пассажиров и уселся рядом, стараясь сделать вид «Ну и что с того , что рядом сидит красивая женщина. Я просто в маршрутке еду.»

«И пахнет от него приятно» - думала Она, демонстративно уставившись в окно – «ой, а бедро какое... Каменное прям. Молодец. Спортсмен наверное. И одет хоть и неброско, но со вкусом. И недешево. Я такую куртку видела. 150 аж баксов стоит. Еще подумала, кто ж за такое столько денег отвалит..»

«Хорошааа...» - с замиранием сердца думал Он - «Бог ты мой! Да такая если поманит меня пальцем я брошу все и пойду за ней. Вот прямо отсюда. Вот прямо из маршрутки. Заговорить бы... Повод! Нужен повод заговорить! Спросить который час? Глупо. Она ж видит часы у меня на руке. Спросить проеду ли я до улицы такой-то? Нет-нет. Не пойдет. Подумает , что не местный. Приезжий какой-то... Что ж делать-то? Я ж не прощу себе если не заговорю... А может просто – сказать Вы мечта моей жизни? Подумает я придурок, Синди Шелдона начитавшийся.Ой-ой-ой. Она ж меня ногой касается... Может случайно? Случайно , наверное. Маршрутка, качает, а я тут выводы делаю.»

«Ногу мне прижимает потихоньку. Хорошо.. Не безразлична я ему значит. Боже мой, да я бы с таким жила бы всю жизнь. Детей бы ему родила. Раз спортсмен, наверное, не пьет не курит... Стой-стой-стой!!! На тех, что позволяют незнакомцу ногу себе прижимать в транспорте, ни один мужик не женится! Надо как-то дать понять, что я не такая!И построже, построже...»

- Молодой человек, вы не могли бы ногу убрать? Я понимаю, что вам так удобнее и грех шансы терять, но...

«Упс» - заливаясь краской подумал он – «вот тебе и красавица. Стервозная. Правильно говорили – стервы повсюду»

- Это еще вопрос кто тут ноги расставляет. Очень мне надо. Это вы ко мне жметесь. Я ж не возмущаюсь.

«Подлец» - подумала Она. – «Это же надо – на всю маршрутку... Стыд какой...»

- Знаем мы вас! Лишь бы в транспорте поприжиматья. Извращенец и хамло еще при том. Хоть в маршрутке не ездь! Мест свободных полно – так нет же. Обязательно рядом сядет какой-то.

- Да кому ты нужна, истеричка! – пересаживается Он на другое место.

- Пошел ты!

- Пошла ты!

«Это ж надо так в человеке ошибиться» - хором думают два в общем неплохих человека.»  

[Ckau`]

АНГЕЛ

Вторую неделю шел дождь. Солнце и звезды не видели земли третий месяц. На краю крыши, прислонившись спиной к флюгеру, сидел ангел. Его крылья, несмотря на дождь, были сухими. В любое мгновенье они могли унести его к свету и теплу, туда, где нет места людским слабостям. Он сидел, закрыв глаза, и играл на трубе печальную мелодию. Может быть, после житья на небесах, земля не может не вызывать печали. А может печальные песни не по нраву неземным обитателям, и играть их можно лишь там, где эта самая печаль цветет буйным цветом. Как бы там ни было, он сидел и играл, а люди, которых жизнь еще не полностью пригнула к земле, иногда поднимали головы и видели крылатое создание, удивляясь его неземной песни.

Вадим и Люда недавно решились на то, о чем в душе давно мечтали, но и немного побаивались - сыграть свадьбу. Возраст был соответствующий, ему двадцать восемь, ей двадцать шесть. Её уже запилила мама, мол, останешься старой девой. Его замучил отец, пора, говорил, найти хорошую бабу, чтоб заботилась. Сами они думали совсем о другом. О том, как по их будущей собственной квартире будут бегать дети. Он мечтал о сыне, она хотела девочку. Они договорились, что будут рады и мальчику и девочке, если, конечно, будет угодно Богу. Сильно верующими они не были, но тот факт, что оба были крещенными, иногда заставлял их отказываться от некоторых планов, что можно также объяснить и наличием совести.

В то вечер они вышли из ресторана, не очень дорогого, как раз для преподнесения кольца, тоже не дорогого, а заодно руки и сердца. Она думала о том, что кольцо не очень красиво, что она сама выбрала бы куда лучше, а также о том, что все идет просто превосходно. Он думал, что наконец сделал шаг, которого так долго избегал, и не без причин, и не пожалеет ли об этом. Опять же анекдоты про тещ не из пальца высосаны. Так они дошли до угла 6-й Советской и Суворовского. Откуда-то сверху доносилась музыка. Оба подняли головы и увидели трубача в белом. Они заворожено смотрели, как порывы ветра шевелят белые перья.

- Ангел, - сказала она.

- Да, - ответил он. - Это знак свыше. Все у нас будет великолепно. Я люблю тебя.

Они обнялись и их губы встретились. Не прошло и минуты, как пьяный, еще ломающийся, голос произнес:

-  Дядя, дай сигаретку.

Вадим не успел повернуться, как удар кирпичом по голове был дополнен ударом об асфальт. Тускнеющее сознание пропустило мимо обшаривание карманов, но уцепилось за сцену, где трое подонков насилуют Люду. На этом жизнь Вадима оборвалась.

Через пятнадцать минут она гладила его мокрые от дождя и крови волосы. Боль от утраты любимого была гораздо сильнее, чем от пятнадцатиминутного избиения, прерываемого жалкими попытками кого-то из них стать мужчиной.

«За что? За что, господи?» — сорванным голосом говорила она, смотря на ангела. «За какие грехи, господи?». Ангел был увлечен исполнением.

Ангел доиграл до конца свою песню. С последним звуком его трубы совпал последний удар Людиного сердца. Врачи не смогли её спасти .

Он спустился с крыши, вошел в палату через окно и взял ее за руку. Она встала и увидела на кровати свое бездыханное тело, свои смотрящие в мечты глаза.

- Ты ангел? - спросила Люда, и он кивнул.

- Я умерла? - опять кивок.

- Ты заберешь меня на небо?

Он улыбнулся, поцеловал ее в лоб и они взлетели, и полетели туда, где не никогда идет дождь.

[Ckau`]

Gille так ты будешь ставить свои сочинения или мы так и будем прозидать в ожидании?

[Ckau`]

РЕКА

Зимний яркий закат не спеша догорал. Постоянно нарушая границу, река , словно страстный любовник , нежно сжимал в своих объятиях золотистое вещество и каждый раз щедро украшал его разноцветными камнями и ракушками.

Неожиданно песок легонько заскрипел , заворчал и зашевелился. Его покой потревожил мужчина. Он подошел к воде и сел на песок. В который раз вода забралась на песок и , лукаво кокетничая , вновь скользнула обратно , в синюю волнующуюся массу. Вода звала , манила к себе. Манила навсегда.

Мужчина поднялся и подошел к воде , он всё шел и шел в глубь синих вод реки. Волна ласково скользнула по его руке:»Зачем медлить? Иди , иди ко мне….» - позвала река. Этот зов он слышал впервые. Зов Реки. Впервые за долгие месяцы улыбка скользнула по лицу мужчины , вода поцеловала его шею , скользнула по его губам , и через несколько секунд полностью его поглотила…

Зимний яркий закат не спеша догорел. Прибой по-прежнему ласково терся о песок , а ветер вновь зашагал вдоль берега , вороша песок и насвистывая какую-то зимнюю песенку. Иногда он перешептывается с рекой , этой бесформенной массой , которая по-прежнему легонько колышется в своей огромной песчаной посудине.